Предыстория написания проста и имеет для меня особое значение. Пожалуй, только Верен теперь в курсе небольшой части моей биографии, о которой я старался не повествовать другим из содружества, может это и не правильно обманывать их доверие, однако, не вижу необходимости говорить им всю правду о себе. Среди содружества много тех, кто родом с земель, с которыми наши народы сражались не раз, старые обиды и раны могут ожить, память предков всегда жива, думаю, излишне информировать их не стоит.
Возвращаясь к предыстории, хочу отметить, что моя книга станет частью истории Средиземья, конечно, я не надеюсь, что она будет частью мирового наследия, но сейчас мною движет лишь желание передать потомкам настоящую историю жизни Ака'к'хара, то есть меня настоящего, а не вымышленного человека, дабы не создавать подозрений и повода для других сомневаться в моих благих намерениях.

Любая история должна начинаться с первых воспоминаний, с первого мига осознания себя частью чего-либо. Из самых первых воспоминаний меня греет лишь забота моей горячо любимой матери, я помню как неуверенным шажками выбегал из шатра рабов, дабы найти свою маму, которая в это время работала на своего господина. Несколько раз я становился свидетелем жестоких сцен, которые навсегда засели в моей памяти. Ещё ребенком я не мог до конца осознать всего ужаса происходящего, но, даже тогда страх проникал глубоко в мое сердце и ноги дрожали. Видел как измывались темнокожие люди над моей матерью, а так же другими мужчинами и женщинами жившими с нами в шатре. Изнурительные работы и избиения из-за мелких провинностей, будто не вовремя подданная еда или же разбитая посуда. Каждый вечер после этого в нашем шатре было непривычно тихо, лишь еле-еле слышные стоны изредка напоминали мне о том, что я живу среди других людей. Недовольные таким положением вещей рабы-мужчины несколько раз пытались восстать против своих угнетателей, но их демонстративно обезглавливали перед нами, что бы другим неповадно было. Проходили недели, прежде, чем кто-либо начинал шутить или весело общаться со мной или же с другими детьми, после публичных казней.
Рацион был беден, и я помню, как женщины отдавали свои последние крохи детям, которые заработали таким изнурительным трудом, что дети осознавая это протестовали и жалели своих матерей.
Среди рабов не всегда были благородные люди, некоторых это ломало настолько, что они сходили с ума, или же становились грубыми. Я прекрасно помню, правда, тогда не понимая, что конкретно происходит, как светлокожие мужчины насиловали женщин, протестные крики и горький плач по ночам после этого вселял ужас в каждого ребенка. Даже дети впоследствии стали пытаться защитить своих матерей, но грубая сила насильников всегда усмиряла пыл ребенка. Да, синяки и ссадины были даже у детей.
Если попытаться описать место, в котором мы жили, то это была пустыня, со множеством шатров. Днём горячий песок обжигал ноги, у рабов не было обуви, а матери отдавали небольшие кусочки тканей детям, что бы их нежные пальчики не страдали от изнуряющего быта, обжигающего песка.
Я достаточно сильно отличался от остальных, я понимаю удивление Эльхавира на тот счет, что у меня белая кожа, но сейчас я понимаю, что это от моей матери. У нее была нежная светлая кожа, а волосы подобно пшенице яркими и золотистого цвета, я любил трогать золотые локоны матери, тогда я думал, что это самое большое богатство золотого цвета волосы и жутко этим гордился и всячески хвастался перед другими детьми, отмечая то, какой я особенный и какая у меня красивая мама...